Герцог полуночи - Страница 58

— Покажите ваши руки.

Он ожидал, что никакой реакции не последует, но Килборн тотчас же вытянул перед собой свои лапищи. «Не такой уж он и зверь», — промелькнуло у Максимуса.

— Я Уэйкфилд, — обратился он к безумцу. — Не думаю, что мы с вами встречались прежде. По просьбе вашей сестры я вызволил вас из Бедлама и доставил в свой дом.

Килборн, выразительно приподняв бровь, обвел взглядом длинный узкий подвал.

— Вы находитесь в помещении под домом, — пояснил герцог. — Мне пришлось применить силу, чтобы освободить вас, и начальники Бедлама очень хотели бы вернуть вас назад.

Килборн прищурился и взглянул на сестру.

— Здесь ты в безопасности. Он не заставит тебя вернуться в Бедлам, — успокоила Артемис брата, и Максимус почувствовал, что она старалась высвободить руку из его руки. — Ведь так?

— Да, так, — кивнул герцог. Он не решался отвести взгляд от виконта. — Слово чести: если вы снова окажетесь в Бедламе, то не по моей вине.

В глазах Килборна вспыхнула ярость — он отлично понял намек. Его считали способным сделать нечто такое, что могло бы привести к аресту и возвращению в сумасшедший дом.

Артемис с укоризной проговорила:

— Максимус, зачем вы так?.. — Она обратилась к брату: — Ты можешь доверять ему, дорогой. Полностью.

Килборн кивнул, не спуская глаз с герцога. Сделав вдох, он открыл рот, — но из его губ вырвался лишь страшный мучительный стон. Максимус невольно вздрогнул — он наконец-то все понял.

— Аполло, прекрати! — Артемис бросилась к брату. — Дорогой, прекрати!

Килборн болезненно поморщился и схватился рукой за горло.

— Дай я взгляну. — Артемис положила свою маленькую ладошку на его огромную ручищу. — Крейвен, не могли бы вы принести воды, вина и несколько тряпок?

— Да, сейчас. — Камердинер уже хотел уйти, но герцог добавил:

— И еще бумагу и карандаш.

Крейвен кивнул и быстро вышел.

— Аполло, дорогой, пожалуйста, позволь мне взглянуть.

Великан приподнялся и закивал, а его сестра тяжело вздохнула.

Даже стоя позади Артемис, Максимус заметил на горле Килборна черный синяк — он имел форму подошвы сапога.

Когда Артемис оглянулась, Максимус увидел страдание в ее изумительных серых глазах. Он снова взял ее за руку, на этот раз чтобы утешить, а не удержать.

А Килборн, прищурившись, взглянул на сестру — было очевидно, что для сумасшедшего он необыкновенно хорошо все понимал.

Артемис снова повернулась к брату, чтобы помочь ему лечь поудобнее. Хотя виконт и пришел в сознание, он был еще очень слаб. Артемис же, дожидаясь Крейвена, разглаживала одеяло на груди брата и что-то тихо ему говорила.

Казалось прошло несколько часов, прежде чем в подвале наконец-то появился Крейвен.

Артемис сразу же взяла у камердинера одну из тряпок, намочила ее в воде из кувшина и, отжав, чрезвычайно осторожно приложила к горлу брата.

Дождавшись, когда она закончит, Максимус подал Килборну карандаш и бумагу.

Взглянув на него, «безумец» приподнялся на локте и что-то нацарапал на бумаге. Наклонившись, герцог прочитал жирные каракули: «Когда я смогу уйти?»

«Аполло жив, и это главное», — напоминала себе Артемис, сопровождая Фебу в походе по магазинам. Ее дорогой брат, как ни печально, все еще не мог говорить, хотя Максимус, очевидно, считал его сумасшедшим — несмотря на ее возражения и совершенно разумное поведение брата в это утро, — но, по крайней мере, он был в безопасности.

А раз он жив и в безопасности, то со всем остальным можно справиться. Аполло выздоровеет и заговорит, а она найдет способ переубедить Максимуса.

Так что с Аполло все будет хорошо.

— Артемис, идите же взгляните.

Настойчивая просьба Фебы вернула ее в настоящее. Хождение по магазинам с Фебой совершенно не походило на покупки с Пенелопой. Кузина готовилась к этим походам, как генерал к сражению, — у нее были тактика, стратегия, а также планы отступления, — хотя она едва ли когда-нибудь отступала, напротив, была готова полностью уничтожить противников, то есть владельцев магазинов на Бонд-стрит. Несмотря на огромное отцовское богатство, Пенелопа, по-видимому, считала своим долгом торговаться за каждую приобретаемую вещь.

Однажды Артемис стала свидетельницей того, как после двухчасового обслуживания леди Пенелопы Чедвик у владельца магазина начался нервный тик под глазом.

Феба же, в отличие от Пенелопы, делала покупки примерно так же, как пчелка собирает мед с луговых цветов — беспорядочно и без какой-либо конкретной цели.

Наконец, они с Фебой добрались до магазина канцелярских принадлежностей, и там девушка, порхая от книг в переплетах к стопкам листов писчей бумаги, ощупывала все своими чувствительными пальцами, пока ей не попалась прелестная записная книжечка в переплете из телячьей кожи — зеленого цвета и с золотым тиснением с изображением шмелей, довольно красивых к тому же. Потом они зашли в парфюмерный магазин, но надолго там не задержались; Феба осторожно понюхала один из флаконов и следующие десять минут чихала, жалуясь на злоупотребление амброй. После чего «попробовала» еще несколько флаконов и ушла, тихо шепча, что у хозяина для нее нет подходящих духов.

А затем они зашли в табачную лавку, где Феба совала нос в разные банки с табаком.

Артемис же то и дело морщилась — ей не очень-то нравился запах табачного дыма.

— Ваш брат любитель трубки? — спросила она.

— О-о, Максимус никогда не курит трубку, — ответила девушка. — Говорит, от нее сохнет в горле.