Герцог полуночи - Страница 30

— Помимо всего прочего, вы сестра умалишенного и дочь джентльмена, прославившегося своим безрассудным поведением. Уверен, если вы попытаетесь открыть кому-нибудь мою тайну, то окажетесь очень близко к тому, чтобы и самой оказаться в Бедламе. — Он пригрозил ей, высказав вслух самые жуткие ее опасения, и с бесстрастным видом поклонился — как истинный аристократ. — Что ж, всего хорошего, мисс Грейвс. Я уверен, что остаток вашего пребывания в Пелеме будет приятным. — Резко развернувшись, он быстро зашагал в сторону дома.

Красавица и Скворушка тотчас последовали за ним, но Перси стоял в нерешительности, глядя то на Артемис, то на хозяина.

— Вперед, — тихо скомандовала ему Артемис, и спаниель с жалобным повизгиванием побежал за герцогом. А Бон-Бон заскулил и прижался к ее ногам.

Внезапно утро снова сделалось холодным, и Артемис невольно поежилась. Глядя в спину герцога Уэйкфилда, она со вздохом прошептала:

— Нет-нет, совсем он меня не знает…

И, конечно же, Уэйкфилд ошибался. Она осмелится. Потому что была готова на все ради освобождения брата.

В этот день лужайка с южной стороны Пелем-Хауса была залита ярким солнцем, и Максимус понимал, что должен наслаждаться таким чудесным днем и продолжать общение с леди, на которой он собирался жениться. Но, увы, сейчас он мог думать только об одном — о приводившей его в бешенство мисс Грейвс. Эта женщина, пытаясь шантажировать его — его, герцога Уэйкфилда! — перешла все границы. Ее предположение, что он мог оказаться таким слабым, ужасно его разозлило. Кроме того, в глубине души он испытывал еще одно чувство… неприятно походившее на сострадание. Но у него не было желания думать об этом, поэтому Максимус сосредоточился на своем негодовании. Он заставил бы мисс Грейвс почувствовать, как он возмущен ее поведением, если бы только она совершенно по-детски не игнорировала его.

Но ее деланое безразличие, конечно же, ни в малейшей степени не волновало его.

— Вы будете считать меня хвастливой, ваша светлость, но клянусь, я прекрасно стреляю из лука, — щебетала рядом с Максимусом леди Пенелопа.

— В самом деле?.. — рассеянно протянул герцог.

Мисс Грейвс следовала за ними бесшумно, как привидение, и он отчаянно боролся с настойчивым желанием повернуться и столкнуться с ней — заставить ее хоть что-нибудь сказать. Но все же он степенно вел леди Пенелопу туда, где суетились слуги, готовившие снаряжение для лучников.

На противоположном краю лужайки были установлены три большие деревянные мишени, но они находились не слишком далеко, потому что в этот день леди должны были продемонстрировать свое искусство. Джентльменам же предстояло наблюдать и восторгаться — конечно, независимо от того, заслуживал стрелок похвалы или нет, ведь самолюбие леди — дело очень тонкое.

Максимус подавил вздох раздражения. Увы, такого рода глупые игры, как и любые другие домашние приемы, были необходимы ему не только ради ухаживания за леди Пенелопой — все это было связано с его титулом, репутацией и положением в парламенте. А ведь он мог бы сейчас сидеть в каком-нибудь лондонском кафе, где серьезные люди говорили о политике, мог бы отправиться в Сент-Джайлз, мог бы на худой конец побеседовать со своим помощником, управляющим его поместьями, — не самое любимое его занятие, но тем не менее важное.

Однако ему, черт побери, приходилось прогуливаться по лужайке под руку с довольно глупой девушкой.

— Вы упражняетесь в стрельбе из лука, мисс Грейвс? — совершенно неожиданно для самого себя спросил Максимус — вероятно, солнце напекло ему голову.

— О нет! — воскликнула леди Пенелопа. — Артемис не стреляет. У нее нет времени на подобные занятия.

«Почему нет?» — хотелось ему спросить. Ведь положение мисс Грейвс как компаньонки леди Пенелопы не мешало ей иметь собственные увлечения — даже такие глупые, как женская стрельба из лука. А впрочем… Возможно, дело было именно в ее положении, этом своеобразном современном рабстве, сохранившемся исключительно для самых беззащитных представительниц слабого пола — для тех, у кого не было собственной семьи. Леди Пенелопа, если бы пожелала, могла бы найти для кузины занятие на весь день с утра до вечера, а мисс Грейвс, очевидно, должна была благодарить за рабство тех людей, у которых жила.

От этой мысли герцог еще больше помрачнел.

— А еще я обожаю ездить верхом, рисовать, танцевать и петь, — продолжала чирикать леди Пенелопа. — Быть может, ваша светлость, — она игриво погладила его пальцем по рукаву, — я смогу сегодня вечером продемонстрировать вам — и другим гостям — свой голос?

— Я был бы счастлив, — буркнул в ответ герцог.

Услышав позади какой-то странный звук и оглянувшись, Максимус увидел, что у мисс Грейвс подрагивают губы, и у него мгновенно возникли сомнения относительно певческого таланта леди Пенелопы.

— О, смотрите, герцог Скарборо помогает устанавливать мишени, — продолжала Пенелопа. — Прошлым вечером он сказал, что ему нравится устраивать у себя в поместье ежегодные состязания по бегу и стрельбе из лука. Так что он, наверное, настоящий спортсмен. Несомненно, именно поэтому он так искусен и в фехтовании тоже. — Очевидно, осознав, что последнее ее замечание было не совсем тактичным, она одарила Максимуса сочувственной улыбкой и добавила:

— Конечно, не у всех есть время учиться фехтованию или же заниматься какими-либо другими физическими упражнениями.

За спиной герцога раздался снова тот же самый звук, и на этот раз было совершенно очевидно: мисс Грейвс с трудом удерживалась от смеха.